Выставка Елены Макаровой. Январь 2011

[эНКа]

да уж... полный аарец...
это, видимо, какие-то тайные принципы управленческой селекции, когда все вопреки, а не благодаря...
****

Лена, Маня, поздравляем с открытием! Долгой жизни выставке, много поситителей и понимания. Даже со стороны НЕлюбящих и НЕдалеких )

Жизнь прекрасна - это факт!

[assol]

эНКа писал(а):какие-то тайные принципы управленческой селекции

а по-моему бескультурие
элементарное бескультурие, безграмотность
местечковость

[Елена Макарова]

Есть главное и второстепенное.
Главное, что вещь получилась, она существует. Кто ее сделал - второстепенно в данном случае.
Из всех этих второстепенных деталей, однако, вырисовывется картина.
Как-то я получила приглашение на вечер в Лос Анжелесе - выход новой книги "Фридл" на английском языке, автор подписывает первые экземпляры. Кто же автор? Моя продюсерша из ЛА - Регина Зайдман-Милер. То есть это та книга, которую написала я, другой нет.
Многое случалось со мной именно в этом духе.

Однако: книга есть, Фридл изучают. Это главное.
Остальное - амбиции. Амбиции разрушительны. надо сидеть тихо и делать свое дело.

[assol]

Елена Макарова писал(а):Кто же автор? Моя продюсерша из ЛА - Регина Зайдман-Милер. То есть это та книга, которую написала я, другой нет.
Многое случалось со мной именно в этом духе

и что интересно - везде свой дух...
везде у лены есть погружение в атмосферу того периода. над котором она работает
то абсурд чехии. то соцреализм израиля
то одно
то другое

богатую жизнь живет лена...

[эНКа]

Елена Макарова писал(а):Как-то я получила приглашение на вечер в Лос Анжелесе - выход новой книги "Фридл" на английском языке, автор подписывает первые экземпляры. Кто же автор? Моя продюсерша из ЛА - Регина Зайдман-Милер. То есть это та книга, которую написала я, другой нет.

аарец еще раз...

это уже не бескультурье, а подлость и ничем не прикрытый цинизм - пригласить на презентацию книги ее автора. с другой стороны, могли вообще не позвать. хм, пожалуй, так было бы даже получше.

у меня есть пара методических работ, на которых тоже указаны другие авторы. Это, кончено, не труды всей жизни, но все же труды. Мои. Аспирантские. воодушевленные. даже в соавторы не поставили.

Мой муж в таких случаях говорит: "Пусть подавятся!". Дескать, сделаю по-другому, лучше. И вот, что интересно - давятся! Видимо невидимый крот истории - мудрее наших сиюминутных амбиций, желаний и обид.

[Елена Макарова]

Вот, нашла свое интервью 2003 года, скопирую сюда.

Жизнь в концлагере: все жанры, кроме трагедии


О Лене Макаровой и ее уроках рисования с детьми я впервые услышала еще тогда, когда моему старшему сыну было года четыре. Я жутко завидовала тем родителям, которым удавалось водить своих детей туда, где им было очень хорошо. Но происходило это в Химках, а мы жили в Орехове-Борисове. Моей подруге повезло больше. Ее дочка попала-таки на занятия к Лене Макаровой. Только не в Химки, а в Музей Израиля в Иерусалиме.

В 1989 году Лена, тогда еще москвичка, привезла в Москву выставку рисунков детей концлагеря Терезин. Выставка прошла с большим успехом в Доме художника на Крымском валу и посвящалась педагогу, художнику Фридл Дикер-Брандайс. С этого началось изучение огромного мира маленького чешского городка Терезина... И вот сейчас Лена вновь оказалась в Москве - проводила со студентами очередной семинар. С чем она приходит к студентам и за чем студенты идут к ней?

- Никакая архивная бумага, - ответила Лена, - не заговорит сама по себе, пока к ней не прикоснешься и пока твой взгляд не вытащит оттуда именно то, что нужно, что даст ей жизнь.

26 страниц, исписанных нервной рукой на немецком языке, которые я тринадцать лет назад увидела в архиве, дали жизнь целому направлению в педагогике и искусстве - искусствотерапия. Это рукопись, написанная Фридл в 1943 году, скромно называется "Работа о детском рисунке". Сейчас это преподают в университете Токио, во Франции и многих других местах, преподают как методику, в которой нет диагностики, не сказано, болен человек или здоров. Человек приходит, получает удовольствие от того, что он что-то создает, и - выздоравливает. И каждый делает это своим собственным образом.

Часто ученики на занятиях просят меня объяснить им их характер, ответить на вопрос, кто они такие? Я отвечаю, что каждый новый день - это иная кардиограмма. Вы рисуйте, со временем все поймете сами, увидите в процессе - вам не нужен для этого никто посторонний. Этими соображениями руководствовалась и Фридл: дети получали удовольствие от самого процесса, который был ею же и организован... Это то же, что, скажем, Полунин или Феллини - люди, создающие свои миры, в которых человек оживает, у него появляется интерес, любопытство, вкус к жизни. И дальше все, что попадает на эту почву, определенным образом трансформируется, и человек начинает иначе смотреть - на еврейскую историю, на свою собственную жизнь. В нем происходят очевидные перемены. Почему? Терезин был очень концентрированным пространством, и время в нем было спрессованно, потому что зазор между жизнью и смертью был ничтожно тонок, концентрация энергии, ума, мысли, страдания была там настолько велика, что если это вытащить из материала о Терезине и отдать людям, студентам, ученикам, то они тоже будут думать о своей собственной жизни, о том, на что они ее расходуют, начнут понимать, какие вещи в жизни обязательны, а каких может не быть вовсе. Это очень важно, ведь уйма людей занимаются в жизни далеко не самыми необходимыми вещами. Под конец у них начинается депрессия, потому что, оказывается, они как раз самых-самых важных вещей так для себя и не выяснили - время ушло не на то.

Почему этот материал, а не какой-нибудь другой?

Не могу сказать.

У меня есть роман "Жизнь на руинах" - о том, что когда жизнь превращена в руины, остается духовный материал - наследие, которое позволяет трансформировать эти руины и найти им свое место в новом мире. Скажем, в Дании я работала в сгоревшем замке, он выгорел до тла, остались черные края. Гениальный архитектор, не тронув останки замка, выстроил вокруг пространство, которое, будучи привязанным к обгоревшему замку, превратило пепелище в нечто совершенно новое, живое. Как включить убитое, сгоревшее, испепеленное в сегодняшнее сознание? Это очень серьезно. И необходимо.

- Это - твое личное знание, твое объяснение того, чем ты занимаешься. А студенты чего от тебя ждут? Явно не того, о чем ты только что сказала.

- У каждого студента есть имя, отчество и фамилия. Свой мир и свои вопросы. Приходят, наверное, по разным причинам. Пришло несколько человек, изучающих Холокост, у них возникли сомнения - можно ли и дальше оставаться там, где постоянно говорят об убийствах, считают уничтоженных - здесь или там... "Не забудем шесть миллионов." Эти дети, наверное, устали от пафоса. Им рассказали, что приедет человек, который занимается отдельными, никому не известными судьбами никому не известных людей, их дневниками, их мыслями, их идеями, которые у них действительно рождались там и там же были зафиксированы. Но есть люди, которые всю жизнь черпают информацию только из одних комментариев и не знают, что там на самом деле происходило. Это все равно, как видеть живое или муляж.

Ко мне на семинар ходил мальчик Матвей. Сначала мы устраивали разные перформансы. Его группа придумала очень страшную вещь: они выгнали всех за дверь, потом дверь открывалась, впускали по одному, все должны были продираться через наваленные стулья, потом снять ботинки... Короче, театрализация ужаса.

Я выполняла все, что требуется, и все время думала: доиграть мне по их правилам или сказать, что я ничего такого не хочу? Но покорилась, чтобы понять, к чему все это приведет. Во время обсуждения я сказала, что для меня неприемлемо возвращение к прошлым кошмарам через мучения тела, через депривацию человека. Но скажу, почему считаю такое драматическое решение неправильным, позже.

А потом происходили самые невероятные вещи: один мальчик танцевал нескольких героев, мы снимали нацистский пропагандистский фильм - по дневнику Малера, который каждый день записывал, как такой фильм о Терезине снимали нацисты, мы делали много разных вещей - и люди начали смеяться над абсурдностью. Это не было насильственным погружением в трагедию, чем обычно занимаются на семинарах о Холокосте. Это было погружение в жизнь!

И в конце этот Матвей выступил и сказал, что, пожалуй, впервые в жизни он понял, в чем была методическая ошибка его прошлых учителей: никто никогда не рассказывал, скажем, о каком-то простом человеке из какого-то провинциального города, который не написал ничего интересного - он просто вел дневник, каждый день описывая то, что он видит, и который погиб, о котором никто не знает. Это не Анна Франк, а обыкновенный человек из этих шести миллионов, про которых все время учат.

Приходят люди, которых интересует западноевропейская культура 30-х - 40-х годов и, соответственно, положение евреев в этой истории. Возможно, здесь недостаточно ясно об этом говорят. Кроме того, здешние педагоги, как правило, не знают языков. Я сама перевожу с оригиналов, и мне легче донести какие-то вещи, чем тем, кто пересказывает переводы...

- Ты рассказывала, что у тебя были такие семинары и в Японии. А там какой посыл у студентов? Им-то что до этой истории? Какое они к ней имеют отношение?

- На выставке Фридл в Японии было 300.000 человек! На квадратном километре площади мы с художником и замечательными японскими дизайнерами смогли воссоздать всю жизнь Фридл: атмосферу, в которой она жила, что делала, о чем думала... Люди читали все, переписывали все.

Ко мне на семинар пришли 600 человек вместо 50. И я вступила с ними в диалог. Я описывала какую-то ситуацию и задавала вопросы. Скажем: есть комната такого-то размера, в ней трехъярусные нары, на них лежат маленькие дети, больные туберкулезом. Вы входите в эту комнату, и что вы делаете?

Одна говорит, буду рассказывать сказки. Я отвечаю: а если одни из Дании, другие из Голландии, третьи из Австрии, четвертые из Чехии? На каком языке ты будешь рассказывать свою сказку?

Другая предлагает: буду класть им на головы мокрые полотенца. - А если нет полотенец?

А третья сказала, что будет петь им колыбельные. Ей я пообещала прислать целый диск колыбельных песен, которые написала детям Ильза Вебер. Ильза сидела с такими детьми, спать дети не могли, и она каждую ночь пела им песни. Ильза тоже погибла. От нее осталось много колыбельных песен... Я послала этой японке песни Ильзы Вебер, она ответила, что ее жизнь изменилась - она пошла работать нянечкой в детский сад...

- И во всех странах выставка сопровождалась такими встречами, занятиями, семинарами?

- Во-первых, семинарами. Во-вторых, у нас на выставке есть программа с детьми. Они занимаются рисованием. В каждой стране.

У Фридл было несколько направлений: архитектура, дизайн, искусствотерапия, собственная живопись и вся ее педагогическая деятельность в Терезине. Она столько всего испробовала в своей жизни! И мы можем вокруг выставки делать самые разные вещи. Но с детьми мы работаем везде.

- В чем суть этих занятий? Как идет работа с детьми, что это за методика?

- В разных местах разная. Скажем, в Австрии есть детский музей, мы разработали целую программу совместно с этим музеем. Много приемов заимствованы у самой Фридл.

Можно водить детей по всему музею, а можно дать первые пять, десять, пятнадцать минут, чтобы они прошлись везде сами. Например, в Вене у нас была очень небольшая выставка - хватало 5 минут, а в Граце - огромная, там детям давалось 20 минут. И вот каждый встал у картины, которая ему понравилась, и должен нарисовать, как он это видит, а потом все картинки собираются в общий большой коллаж. Это тоже один из излюбленных методов Фридл, то есть собирание некоего целого.

Детям предлагается найти любимые цвета и с ними работать. Масса разных вещей...

Или конструктор. Что из него можно сделать?..

- Все эти действа разворачиваются только вокруг выставки или с детьми занимаются на постоянной основе?

- Конечно, на постоянной. Я же говорю, что в университетах преподаются спецкурсы.

Возьмем Эдит Крамер. Она искусству училась только у Фридл. В 1938 году из Праги уехала в Америку и стала там заниматься с детьми из трущоб. Фридл же в Праге перед войной занималась с детьми немецких и австрийских иммигрантов. Так вот Эдит, она тоже потрясающий художник, написала основополагающие книги: "Дети и искусствотерапия". Она как Фрейд в своей области. Эдит знала Фридл с детства, последовала за ней в Прагу, уговаривала бежать вместе с ней. У Фридл была виза в Палестину, но она решила остаться в Праге.

Уже в Америке Эдит написала большую статью - сопоставительный анализ: рисунки детей из неблагополучных районов сравнивались с рисунками детей из Терезина. Эдит доказывает, что не среда разрушительна для ребенка, а нелюбовь взрослых в начальный период его жизни. Она показывает, что люди, которые обожали терезинских детей, делали абсолютно все для них, та удивительная атмосфера, в которой жили дети в Терезине, - все это было настолько потрясающим, что дети, которые, скажем, в Праге рисовали дома с наглухо закрытыми окнами и не имели права общаться со своими друзьями потому, что они евреи, - так вот, в Терезине они чудесным образом избавлялись от мрака, там эта страшная депривация личности проходила. Там было много психологов, там был сам Виктор Франкл, организовавший систему психологической помощи тем, у кого были попытки самоубийства. Там была необыкновенная элита. И Эдит в своей статье сравнивает терезинские рисунки с рисунками детей, с которыми она работала в Америке. И доказала, что корни неблагополучия и травмы значительно глубже, чем обстоятельства, в которых эти травмы наносятся.

- Мы начали разговор с середины. Давай теперь вернемся к началу: как ты на это вышла и что формально из этого получилось?

- С 1977 года я работала с маленькими детьми, и у меня была масса проблем. Наверное, я занималась тем же, чем и Фридл. Но не знала, как все это называется. Мои уроки тоже были лечебным курсом, то есть душевно облегчающим существование многих детей. Я работала в разных организациях, от онкологических больниц до кружков эстетического воспитания. А в 1987 году мой муж Сережа привез мне каталог "Рисунки детей концлагеря Терезин". Я посмотрела на это и подумала, что те "изделия", которые я получаю от своего сына и от всех его школьных приятелей, гораздо тревожнее и трагичнее, чем те, которые делались в концлагере. И я начала искать источник: кто-то должен был создавать такую атмосферу в лагере, чтобы дети могли столько рисовать. 5.000 детских рисунков! Так я набрела на Фридл и стала заниматься ее историей. Я дважды просмотрела 5.000 детских рисунков, и мне захотелось больше узнать об этих детях. Например, по рисункам девочки Рут Гутман была видна красота, огромный талант, но какое-то неблагополучие. Потом я узнала, что у нее не было мамы... Мне нужно было знать какие-то детали, чтобы составить представление о самом ребенке. То же я делала с Фридл. Одно цеплялось за другое. Встречалась с одним человеком, спрашивала его о Фридл. Он Фридл никогда не видел, но знакомил меня с кем-то, кто писал в Терезине журнал. Так я узнала, что в лагере был написан 700-страничный журнал...

Первая выставка, которую я сделала в своей жизни, была выставка в Доме художника на Крымском валу. Потом эта выставка переехала из Москвы в Вильнюс и в Ригу. А когда я приехала в Прагу отдавать все эти работы, я встретила там одного человека, который отнесся ко мне очень серьезно и договорился о проведении этой выставки в музее "Яд ва-Шем".

Так я впервые попала в Израиль. И там осталась. В 1990 году. Дальше выставка поехала во Франкфурт...

К тому времени я уже начала заниматься другими вещами - историей кабаре и театра в лагере. В 1992 году мы поставили в Праге кукольный спектакль, связанный с кабаре. В 1994 году меня пригласили в Стокгольм, где я полтора года вела проект "Культура и варварство" - огромная выставка всевозможных вещей из Терезина: картин, рисунков, журналов, дневников, записных книжек. Был издан очень хороший каталог - на шведском и английском языках.

Потом с Сибилой Шоненен мы сняли настоящий полуторачасовой фильм про кабаре, про Карела Швенка. Тогда же меня нашла американская продюсерша и предложила сделать фильм в Голливуде. От Голливуда я отказалась, но сказала, что хочу наконец собрать вместе все оригиналы и организовать для них пространство. Эта выставка открылась в 1999 году в Вене. Дальше она поехала по маршруту: Прага - Париж - Стокгольм - Берлин - Атланта - Токио и еще несколько японских городов. Сейчас выставка находится в Лос-Анджелесе, оттуда поедет в Нью-Йорк. Куда дальше, не знаю.

- Про Фридл было много материалов собрано до тебя?

- Да. Но, скажем, из Терезина было 4 ее рисунка, а сейчас 98. Из ее архитектурных проектов показывались только три - детский сад, магазины и одна вилла. Сейчас мы показываем десятки. Мебель, ткани - масса вещей, о которых никто не знал. Например, театральные костюмы. Мы сейчас знаем 120 листов театральных костюмов Фридл. Это тоже произошло совершенно случайно. Я ездила в Лондон к одной даме, читавшей лекции в Терезине, чтобы узнать, в какой ситуации она это делала, сколько человек было в кружке и так далее. И вдруг я ей говорю: у вас дома, наверное, лежит очень много работ Фридл. Она поднялась на второй этаж и принесла папку огромного размера. Несколько черно-белых фотографий того, что было в этой папке, хранилось в архиве Баухауса. И никто никогда не мог найти это в цвете. А там сплошные шедевры - костюмы, декорации. Потом мы нашли фотографии из спектакля, который поставил Брехт. Фридл делала к нему сценографию.

Находим сделанные ею вещи, которые допутешествовали с нею до 1940 года, а потом из-за отсутствия свободного места - их все время уплотняли - Фридл все это выкинула. Ее стулья я нашла в Чикаго, в музее архитектуры...

Меня и в Новую Зеландию заносило - и там я что-то нашла. Все распылено...

Поисками можно заниматься еще очень долго. Кстати, это одна из моих задач: работая со студентами, возбудить в них поисковую активность - очень многое есть в России, на Украине. И, на мой взгляд, индивидуальный поиск значительно продуктивнее. Организации, конечно, что-то делают, но они неповоротливее, чем исследователь-одиночка, у которого больше концентрация, больше ответственности перед собой.

В мае с группой моих учеников, участников моих московских семинаров, мы поедем в Терезин. Каждый уже выбрал тему, которой там будет заниматься. Думаю, реальная работа значительно интереснее, чем если бы я придумала экскурсионную программу и водила бы их из угла в угол.

Пример. Я перевела журнал, который ребята писали в лагере, а перевод отдала своему ученику - студенту полиграфического института. Он уже сделал макет журнала и даже показал его своему учителю. Вот тебе, пожалуйста, результат.

Или. Был в Терезине такой человек - Хуго Фридман. Богатый, умный, замечательный человек из Вены. Он занимался исследованием архитектурных особенностей Терезина и написал работу "Путеводитель по городу", где описал все фортификации, каждый дом, все-все. Я перевела этот путеводитель на русский, и теперь трое ребят во время нашей поездки хотят пройти по Терезину с этим путеводителем, все заснять и совместить с текстом. Ведь Терезин как-то неправильно перекрашивали, путеводителя же этого никто не видел и, значит, не знал, как все было.

Жить мы с ребятами будем в казарме, где до недавнего времени стояла чешская армия. Сейчас в Терезине невероятная активность. Там устраивают огромные фестивали искусства - место, которое было всем этим надышано, живет по своим законам, как это ни странно. Там не собираются те, кто говорит про шесть миллионов, там встречаются современные архитекторы, композиторы...

- Мыслишь ты себя вне контекста Терезина?

- Сейчас - нет. Вот когда напишу четыре книги под общим названием "Крепость над бездной", потом сдам все в архив, вот тогда буду заниматься другими вещами.

Думаю, работы у меня еще минимум года на два.

- С каких языков ты переводишь терезинские документы?

- С чешского, с иврита. На иврите был написан самый главный из переведенных мною дневников - основополагающий для первой книги. Это был выученный иврит. Автор дневника Гонда Редлих, сионист, вождь молодежи. Он состоял в транспортной комиссии - решал, кого отправлять в Освенцим, а кого оставлять. Он обязан был отправить, скажем, тысячу человек, но мог вытащить оттуда сколько-то детей, заменив их взрослыми или стариками. Очень интересный дневник. Очень страшный. Гонда погиб в 26 лет. Он вел дневник, чтобы потом написать пьесу по типу древнегреческой трагедии. Поэтому это был не только дневник, но и сборник разных ситуаций. И он очень честно все описывал, и то, что сам делал, тоже. И писал все это на выученном иврите. А по субботам по-чешски.

- Расскажи поподробнее о терезинских детях. Ты упомянула о трехъярусных кроватях... Дети не жили с родителями?

- С матерями жили дети только до 8 лет. Матери работали, и с детьми оставались воспитательницы. Дети старше 8 жили в детских домах, разделенные по возрастам. Было пять или шесть больших детских домов. С родителями они встречались по воскресеньям.

Сами евреи создали графологический отдел, проверявший людей на их способность преподавать. Главой всей этой структуры был Редлих. В Терезине нельзя было учить - можно было только воспитывать. К детям приглашали профессоров читать лекции по античности - чего там только не было.

Как были устроены эти детские дома? Представь себе дом, в каждой комнате живет по 24-26 детей, нары - блок на 6 человек, спали по двое. На 24 ребенка было по два главных воспитателя, в этом же доме жил медперсонал, нянечки, социальный работник. И все это устроил Редлих. Это была его система.

- Кто он был?

- Гений. Парень, который до войны готовил юношество к репатриации. Детские дома придумал он - и такие, как он сам. Они поняли, что если детей не забрать от родителей, они погибнут, что дети не могут жить в этой скученности, не могут жить среди взрослых, с которыми в этих условиях происходило бог знает что. Дети должны были жить собственными интересами... И была придумана целая система образования детей, это при том, что рейх запрещал учить их. Создавались разные спецкурсы. Детям читали лекции, занимались с ними такие гениальные люди...

Пойми, в Чехии в 1918-38 годах был ренессанс, в котором евреи участвовали очень активно. Чехословакия в те годы развивалась невероятно бурно в сторону демократии. Она была единственной страной, принимавшей с 1934 года всех политиммигрантов. В 1938 году, когда случился аншлюс, из Чехословакии уехали богатые евреи, в 1939 году уехали те, кто еще надеялся добраться до Палестины. А остались там романтики, евреи, которые надеялись после войны продолжить жить в свободной Чехословакии. Они и создали систему образования детей, которым с 15 марта 1939 года нельзя было ходить в школу. Они организовали занятия по домам, школу в еврейской общине, еврейские детские дома. А потом эти же люди оказались в Терезине. Осталось 39 лекций, прочитанных летом 1943 года и посвященных образованию в Терезине. Там тысячи идей по образованию, интересных и современных.

- Ты сейчас столько всего перечислила. В голове не укладывается, что речь идет о небольшом пространстве и о крошечном отрезке времени. С одной стороны, потрясение мощью, талантом, гениальностью, а с другой - неотступная мысль о том, что все было уничтожено. Не угнетает ли это тебя?

- Это угнетает не больше, чем знание, что каждый человек умрет. Меня потрясает, что это было. Что люди не теряли достоинства. Я пришла сегодня к маме в больницу, с ней в палате лежит 88-летняя бабушка, у нее чудовищное состояние. На пододеяльнике у этой бабушки была дырка, и она ее зашила. Стремление к тому, чтобы все вокруг тебя было правильно, красиво, внутренняя дисциплина, понимание красоты одного дня, понимание того, как все устроено. Масса вещей занимала ум сидевших в крепости, в тюрьме. Это то, что было у людей в Терезине и чего лишились мы, живя на этих руинах.

Терезин - крепость, построенная для защиты от нападения. Но на нее никогда никто не нападал. В терезинском кабаре пели про то, что евреи были единственными, взявшими крепость без боя, и теперь у них одна проблема, как оттуда выбраться... Это огромный мир. Мне не лень им заниматься.
4 Беседовала Наталия Зубкова, Иностранец
25-04-2003

[Gato]

Елена Григорьевна!!!

СПАСИБО!!!!!

[oxi]

Лена, спасибо за статью,есть над чем глубоко подумать. Учусь у вас мудрости.
Запал в душу пример с дыркой на пододеяльнике у бабушке.

"Осталось 39 лекций, прочитанных летом 1943 года и посвященных образованию в Терезине. Там тысячи идей по образованию, интересных и современных."

а где можно найти эти лекции?

[Елена Макарова]

В 3-м томе "Крепости над бездной". Я посмотрю, что у меня есть в ворде и покажу.

[Gato]

здорово!Я тоже буду ждать!Лекций!

А мне вот это запало!

Елена Макарова писал(а):Есть главное и второстепенное.

Однако: книга есть, Фридл изучают. Это главное.
Остальное - амбиции. Амбиции разрушительны. надо сидеть тихо и делать свое дело.

Теоретически если бы я попала в подобную ситуацию,то размышляла бы так же.
Однако между теорией и практикой обычно случается большой разрыв.(у меня).
Ещё раз спасибо за наглядный пример!