• Лекция-вступление. О Баухаузе, Иттене, Фридл.

    Хранилище ссылок, статей, репродукций.

    Лекция-вступление. О Баухаузе, Иттене, Фридл.

    Сообщение Елена Макарова » Пн фев 21, 2011 1:57 pm

    Выступление (нечто вроде лекции) об идеях, которые вдохновили Иттена, Фридл, Эдит и 20 век в области художественного образования.

    У всех вас будет возможность внимательно озакомиться с главой "Уроки Фридл" из книги "Как вылепить отфыркивание" (в формате PDF, с картинками).

    Но, поскольку человеку свойственно постоянно думать и передумывать одни и те же мысли, я предлагаю вам еще одну версию истории, написанную в более свободной манере, иногда и от имени самой Фридл.

    Франц Чижек (1865-1947) появился в Вене в середине 80-х годов. Детишки плотника, у которого он снял комнату, приходили к нему в гости - порисовать. За ними потянулись и соседские дети.
    В 1897 году Чижек открывает в Вене свою школу. «Расположение к ребенку!» - значится в первом пункте программы.
    Он проповедует свободное творчество - бескрайние фруктовые сады, где деревья щедро плодоносят, не размышляя ни о виде, ни о форме своих плодов. Вот образец бескорыстного, полноценного самовыражения!

    "Мой метод свободен от всякого давления, у меня нет заготовленного плана работы, мы с детьми идем от простого к сложному, ученики могут делать все, что пожелают, все, что находится в сфере их внутренних стремлений.» В своем отрицании всяческих ограничений и рамок Чижек сходился с дадаистами.
    (Дадаизм - движение художников и писателей в начале ХХ века, направленное на стирание грани между произведением искусства и предметом обихода).
    Те считали, что в основе любого творческого акта лежит случай. Случайное, неожиданное для самого автора произведение - это и есть настоящее чудо творчества. Он отдавал предпочтение абстрактному искусству, спонтанности, прямому выражению эмоций.

    «Подсознание», «либидо», «эдипов комплекс», - слова эти будоражат умы. Основатель психоанализа Зигмунд Фрейд обращает пристальное внимание на детство, цитадель всех комплексов. «Покажите мне сегодня вашу душу!» - восклицал Чижек, и в ответ на призыв учителя старшеклассники порой воспроизводили такие дикие картины неосознанных чувств, что их тотчас записывали на консультацию к психоаталитику.

    Франц Чижек пришелся времени в пору. Его реформа системы преподавания искусства была утверждена для государственных школ Вены. Он был принят в рыцари ордена самого императора Франца-Иосифа. Кто и когда из педагогов был удостоен этой чести?! Впервые «уроки рисования» были вознесены на такой пьедестал.

    «Сначала оживление чувства через экспрессионистские упражнения, -от выражения неосознанного через самопознание к упорядоченному выражению осознанного. Мысль оживляется кубистическими упражнениями, а визуальное восприятие (видение) - через кинетические (футуризм)…" "…Кинетизм - кубофутуристические штудии - синтез содержательных и формальных феноменов движения визуального и психического толка..." На таком языке говорил Чижек со взрослыми. Его зауважали авангардисты. Маринетти и Тео фон-Дойсбург нанесли визит в школу Чижека и пришли в восторг.
    (Филиппо Маринетти (1876-1944) - итальянский писатель и драматург, идеолог футуризма. Футуризм - художественное движение, зародившееся в Италии в начале 20 в. Обожествляло энергию и динамику "машинного века".
    Тео фон Дойсбург (1883-1931) - голландский художник, поэт и теоретик искусства, глава движения голландских дадаистов "Стиль", 1917. С 1921 по 1923 преподавал в Баухаузе (Веймар).

    Чижека признала и Америка - в 23-м году Чижек с учениками отправился в многолетнее турне с лекциями и показательными уроками. Словом, своей системой он прославился на весь мир.
    А система была проста - учитесь у детей, вникайте в них! А они пусть себе вольно творят в линиях, формах и красках. Не думают же деревья, красивы ли приносимые им плоды.

    Фридл рассказывает:
    Я получила право не думать, красивы ли приносимые мною плоды, и, очертя голову, бросилась в омут. Лавины форм и линий выплескивались на холст, и я терялась в их пестроте. Сколько разных чувств! На первых порах моя производительность восхитила профессора. Но репортаж из мира «подсознательного» скоро надоел. Мне хотелось проникнуть внутрь вещи, стать ею, рисовать ею изнутри, мне хотелось собраться, а не растекаться мазками по холсту. И я спросила профессора: Как у Вермеера получился пол в ромбах, как это клетчатое полотно сокращается, уходя в перспективу?!

    Тебе надо стать Фридл Дикер, Вермеер у нас уже есть.

    Но как стать Фридл Дикер, если я способна скопировать этот пол, но не могу по нему ходить?! Не могу дойти до окна, и увидеть, что там, вдали! Я не способна попасть внутрь яблока, внутрь яйца!
    Профессор назначил мне встречу с психоаналитиком. Так что я могу болтать, о чем вздумается. Если у него возникнут вопросы по ходу, он мне их задаст. Я говорила быстро, и он не успел задать ни одного вопроса по ходу. Когда мое красноречие иссякло, он спросил, есть ли у меня цель в жизни, и, если есть, сформулирована ли она, или так, туман.

    Я не знала.

    Тогда он поставил вопрос иначе - если бы у меня отобрали возможность рисовать, - отняли бы руки или лишили бы всех материалов, было бы у меня желание продолжать жизнь?

    Жить или рисовать жизнь?

    Иоганнес Иттен
    В 1916 году в Вену прибывает Иоганнес Иттен (1888-1967) - художник и педагог-новатор, автор знаменитого "Вводного курса" в школе Баухауз (1923).
    Бритоголовый мистик, поклонник зороастризма (древнеперсидской религии, согласно которой мир - это арена борьбы противоположных сил Добра и Зла).

    Ему двадцать восемь лет, за плечами - учительство в сельской школе, где он преподавал точные науки, и женевская Академия искусств.
    Вдохновившись творчеством «Голубых всадников» и кубизмом, он решил посвятить себя искусству. Он поучился у профессора Жильяра в Женеве, после чего перебрался в Штутгардт, к знаменитому Адольфу Хёльцелю, адепту авангардизма.

    Там Иттену открылся новый свет - свет Системы.

    Иттен-теоретик ищет отмычку к ящику Пандоры, - там, на дне его, спрятано «логическое обоснование иррациональности». Отмычку ищет все новое искусство, всякий на свой лад. Сальватор Дали выворачивает на холсты сюрреальное пространство сознания, Брак и Пикассо разобрали мир на кубики, расколотили их вдребезги, ссыпали осколки на полотна, тщательно перемешали, - и вернулись к исходному образу, Кандинский, жонглируя, прослеживает и отмечает на листе траекторию движения простейших предметов, Франц Марк, с помощью призмы, расслоил мир на цветные многогранники, Пауль Клее «перенес» наскальные изображения - архетипы детства и древности, - в небесные выси акварели, а Оскар Шлеммер, штутгагтский однокашник Иттена, превратил все живое в болванки, и заставил их крутиться вокруг собственной оси до тех пор, пока те не сорвутся с листа в пропасть трехмерности...

    Все эти новшества тут же получали соотвествующие имена («кубизм», «сюрреализм» и пр.) и шлейф из последователей и подражателей. Каждый из них отстаивал истину под знаменем того течения, к которому принадлежал. «Родители» же продолжали плодить новые измы.

    Хельцель предложил начать с простейших элементов. Систематизировать цвет и свет.
    Разобраться с геометрическим построением образа. Вооружившись циркулем и треугольником, войти в пространство картины старых мастеров...
    И, конечно же, упражнять психомоторику, дабы добиться синхронности - мысль не должна опережать руку, и рука не должна опережать мысль.
    Одновременность, «автоматизм» вырабатывался в рисовании с закрытыми глазами и без отрыва карандаша от бумаги. У Хельцеля Иттен научился методам «оживления» материала (коллажи из рваной бумаги, комбинации коллажа с рисунком и живописью)...

    Прошел год. Иттен изрядно поднаторел в технике. Но где же Система, -вскричал он в отчаянье, - и получил ответ из уст самого Ахур-Мазды, основателя зороастризма. Борьба - вот основа всего!

    И увидел Иттен: каждому цвету в бело-черной шкале отвечает градация серого - красный - интенсивно серый, синий - глубокий серый... Всему есть оппозиция. Точке - линия, плоскости - шар, свету -тень, добру - зло... При этом движение создает из точки линию, вращение плоскости - шар, свет рождает тень, а добро, в таком случае, является источником зла...

    Борьба света (добра) с тьмой (зло). При этом в белом собраны все цвета спектра, а черного в природе цветов вовсе не существует. Значит, свет, при любых раскладах, одолеет тьму. Иттену предстоит проторить путь из темных закоулков древности к свету нового времени.

    Альма Малер устраивает Иттену свидание с Вальтером Гропиусом, у нее дома, в роскошной гостиной. Гропиус, как рыцарь в латы, закован в костюм, застегнут на все пуговицы, бабочка давит на кадык... Иттен - в просторной холщевой робе. Твердое и эфирное... Логика и мистика... Мистику Гропиус отверг с порога. Осталась - логика. Трезвым умом Гропиус отшелушил полезные зерна. Иттен хочет начать карьеру преподавателя в Вене. Почему именно в Вене? А не в Стамбуле? И чем он может ему быть полезен? Скажем, позднее, когда кончится война, он сам намеревается открыть Школу Новой Архитектуры, но пока - «не знаю, что вам предложить». Тогда предложит он, Иттен. Он готов написать теоретический курс для будущей школы Гропиуса. В его основе - система контрастов, которая будет разобрана в применении к материалам, форме, цвету, светотеням...

    Фридл говорит:
    Я слушаю учителя, затаив дыхание.
    - Мы думаем, как дышим, подобен дыханию и ритм повседневности. - учит Иттен. - У мелочных и жадных дыхание коротко. Люди, обладающие медленным, ровным, глубоким дыханием способны добиться многого.
    - Но как дышать спокойно, если я постоянно волнуюсь и не могу с собой справиться? Я не мелочная и не жадная, честное слово, Учитель!
    - Вытяни руки и закрой глаза! - велит он. - Пальцы твои трепещут. Думаешь, они хотят что-то уворовать? Конечно же нет! Им передается вибрация твоей души. А душа твоя - там! - указывает он в потолок. - Разница между тобой и мной в том, что я научился управлять своими эмоциями, а ты - нет. И этому я тебя научу.

    Мы рисуем молча. Чтобы не мешать самим себе. Рука следует за движением души, линия делается наполненной, живой, как само дыхание.

    Из царства "спонтанного самовыражения" Иттен переносит меня в мир мистических законов, основанных на логике. Отныне мне предстоит понять, как все связано со всем, - слово, звук, форма, цвет, движение, - и так проникнуть в самое сердце мировой гармонии.

    Квадрат - это Покой - Смерть - Черное – Темное – Красно.
    Треугольник - это Сила (порывистость) = Жизнь - Белое - Светлое - Желтое.

    Круг это Бесконечное… Он всегда синий…

    Форма и Движение - связаны.

    Квадрат имеет тон покоя, треугольник резкого контраста направлений, круг – движения.»

    Иттен читает нам Кандинского «О духовном в искусстве».

    «Каждая форма, даже когда она совершенно абстрактна и выглядит чистой геометрией, имеет собственный звук и духовное существование с особыми свойствами…, - пишет Кандинский, - острые цвета звучат острее в острой форме…

    Каждой чистой форме соответствует только один цвет в своей полноте: круг - синий, квадрат - красный, треугольник - желтый."

    "Белый цвет действует на нашу психику, как великое безмолвие.

    Черный цвет внутренне звучит как ничто без возможностей, как мертвое ничто после угасания солнца, как вечное безмолвие без будущности и надежды."

    Иттен цитирует великих китайцев:
    «Слово и образ - это знаки духа; они - из единого источника; они - сестры; един у них смысл; лишь в словах и образах является к нам дух; » ... Cлово - это Форма выражения духа: «Там, где движения упорядочены, форма имеет власть над бытием и небытием...»

    И своего духовного наставника, мистика Филиппа Отто Рунге : «Искусство - это чистая небесная область... Цвет - пик изобразительного искусства, область чистой магии...».
    Царства Света и Тьмы воюют между собой. Знание о Гармонии темных и светлых царств Иттен получил от Заратустры. Его он и передаст ученикам.

    Духовный наставник... Гармония темных и светлых царств... царств...
    Я думаю словами Иттена, формулирую его формулировками.

    Видимая нами реальность не может быть просто "описана", она должна быть понята конструктивно. Ее "скелет" составлен из простейших форм. Формы, в которые упаковано Содержание, надо раскрыть, разобрать, изучить. Лишнее, нефункциональное, - удалить.

    До удаления лишнего далеко. Я промерзла насквозь, в школе не топят, в театре не топят, "основополагающие элементы" покрылись коркой льда.

    Жизнь как непрерывное упражнение в «психомоторике».

    Иттен меня хвалит. Я - на пороге «синхронности». Скоро-скоро я обрету полную свободу, когда между мыслью и воплощением не останется даже точечного зазора. Откуда ему это известно?

    Симптомы. Иттен находит у меня абсолютный слух. В упражнении на перевод звука в линию мне нет равных. Моя рука точно следует за голосом, она способна передавать тончайшие оттенки...

    Мы сидим на полу, закрыв глаза, и рисуем бабочку обеими руками. Не отрывая руки от листа. Левая рука не слышит правую, а надо, чтобы слышала. Наши глаза, если, они в порядке, видят одинаково, а руки работают вразнобой.

    Час художественной зарядки - после чего - натюрморт с лимоном. Написать лимон, съесть лимон, и снова написать, но так, чтобы глядя на холст, во рту стало кисло.

    Стоит прикоснуться к углю, он сам бросается рисовать. Уголь - мой возлюбленный! У меня целый оркестр из инструментов - перо - скрипка, карандаш - альт, уголь - виолончель. Углем передается густота звука, мелодия линии, им, как смычком, можно водить или ударять по струнам, чуть повернешь его в пальцах - штрих превращается в волосяную линию, чуть нажмешь, басовое пятно.
    Я рисую - упаковываю аморфное тело свободы в лепестки белой лилии. Лепестки отбрасывают черные тени, в них вспыхивает свет, выбрасывает из черной лавы прозрачные осколки разбитого сосуда...

    «Тридцать спиц встречаются в ступице,
    Но пустота между ними составляет сущность колеса
    Из глины получаются горшки
    Но пустота внутри создает сущность горшка.
    Стены с окнами и дверьми образуют дом,
    Но пустота в них создает сущность дома.
    Вот что лежит в основе:
    В материале - польза,
    В нематериале - суть."

    1918 год. Стихами любимого Лао-Цзы Иттен открывает выставку своей школы в Вене. Окончена предвыставочная суета, - рассылка приглашений, афиши, оформление помещения, развеска работ, - и множество народу, стоя, ибо сидеть не на чем, слушают вдохновенную речь Иттена. Среди гостей - педагоги и методисты художественных школ, почтенный Франц Чижек со свитой, родственники и знакомые, и, конечно же, Альма Малер с Вальтером Гропиусом.

    Иттен говорит: Учение - это не подготовка, и не деятельность, направленная на результат. Учение - это философия. Если бы мне в руки вместо кисти был вложен камень, я бы все равно стал Учителем. Средства, которыми мы располагаем, ничто в сравнении с нами. Хотя бы потому, что это мы произвели их на свет для облегчения труда. «В материале польза, в нематериале суть» - это понимали и древние. Сегодня в образовании царит плодотворный разброд. В борьбе идей родится новая истина. Но и она будет старой, как мир. Лишь одежда ее будет новой. Перед разумными учителями стоит вопрос - как учить. Как обучить пропорциям? Где поставить точку? Как положить светотень? Им нужны методики. Многим кажется, что учить вообще не стоит, что обучение убивает непосредственность и уподобляет ребенка взрослому. Искусство дадаистов - простая эксплуатация детского рисунка, детской непосредственности. Я - за мастерство, за Традицию. Как учили в прошлом - подмастерья копировали работы Мастера, при этом единицы двигались вперед, а большинство оставались копировщиками.
    Мир и сегодня производит гениев поштучно. Но вернусь к Традиции. Ныне к ней ведут нетрадиционные пути. Жизнь обрела иные скорости, мы не волочимся в бричках, но несемся на поездах. С развитием цивилизации происходит расслоение целого, - и сверчки больше не могут найти свои шестки. Хаос. Каждый дудит в свою дудку, играет во что горазд. И главного виновника видят в старом. Уничтожение Традиции, якобы расчищает дорогу новому. А я говорю - нет нового. Есть новое отношение к старому. И для того, чтобы воспринять сегодня Традицию старых мастеров, нужны те же практика и анализ. Но в иной системе. Я выстроил нашу Систему по принципу парности всего и вся, по принципу контрастов. Идея вернет вас в Ветхозаветные времена, когда, перед потопом, Бог отобрал каждой твари по паре. Значит ли это, что скоро грянет потоп? И я, Иттен, катализатор этого процесса? Вполне возможно. Если книжные фантазии Жюля Верна превратились в дирижабли и аэропланы, почему же идея парности не может вызвать потоп? Но и это было. И мы живем после потопа...
    Гропиус бродит по выставке. Не за проповедями же он сюда пришел! Он восхищен системой Иттена и раздражен его речью. Потоп... аэропланы... Его упражнения - готовый курс по теории и практике искусства. Он возьмет Иттена в Баухауз - но только с кляпом во рту... А не подавляется ли индивидуальность его железной системой? - вот вопрос, который Гропиус хотел бы задать Иттену.

    Грянули аплодисменты, публика хлынула в зал, осматривать выставку.

    - Где индивидуальность, где психология? Мы не китайцы, у нас есть своя школа и свои образцы для подражания, - раздался голос Франца Чижека. «Рыцарь детей» опередил Гропиуса. - Сегодня китайское искусство выродилось, а наш индивидуализм живет и процветает... Художественное образование служит раскрытию творческой индивидуальности, это не дрессура...
    - Моей целью был показ системы, - отрезал Иттен.
    - Но кому нужна система, если нет художника! Где обращение к чувству, где экспрессия?! - громил он Иттена. - Ваша система не дает никакой свободы выражения неосознанного... Без самопознания нет искусства. Ваши упражнения развивают глаз и руку, но наносят вред внутреннему оку художника.
    Единственным экспонатом, снискавшим одобрение Чижека, было упражение Фридл на круги и сегменты.
    - Здесь есть нечто большее, чем ваша пресловутая система, - сказал он. - Фридл Дикер, ну да, конечно!

    В 1918 году Фридл Дикер поступает на курс композиции к Арнольду Шенбергу, где она изучает «математику музыки» - законы длительности звука и местоположение цезуры.

    ... Между дневной суетой и тихой, тихой ночью - цезура стирки белья...
    Бетховен временно оттеснен Малером, Шенбергом, Стравинским, Дебюси... - накал темных страстей и легкость, меланхолия и истерика - она слышит себя в этой музыке. "…Дебюсси, вы играете не на инструментах, сделанных из хорошего дерева и металла, а на инструментах из нервов, плоти и крови.»

    Иттен и чертополох

    - Переживание - Восприятие - Воплощение - вот три ступени творческого процесса, - говорит Иттен. - Передо мной стоит чертополох. Мои моторные нервы принимают рваное, скачкообразное движение. Мое чувство, вкус и зрение схватывают остроту и колючесть его формо-движения, а мой дух видит его природу.
    Я ПЕРЕЖИВАЮ ЧЕРТОПОЛОХ
    Во мне возникает форма чертополоха, раскачивающаяся между МОЗГОМ и ГЛУБИНОЙ СЕРДЦА. Когда я представляю эту форму, каким-то, ей соответствующим, способом, то я (вос-) создаю ФИЗИЧЕСКУЮ ФОРМУ чертополоха.

    А вот и его величество! Итен укладывает ветвь чертополоха на подставке посреди комнаты, мы располагаемся вкруг, освобождаем себя от посторонних чувств и зрим чертополох.

    - Все живущее открывается человеку через движение - все живущее проявляет себя в формах и любая форма - это движение, и любое движение проявляет себя в форме. ФОРМЫ - ЭТО СОСУДЫ ДВИЖЕНИЯ - а движение - это сущность форм... - говорит Иттен.

    Чтобы искусство вернулось к истокам смысла, к функциональности, нужна революция. Для чего охотники выбивали рисунки на скалах, для красоты? Нет, чтобы указать дорогу собратьям по племени - туда пойдешь - убъешь оленя, туда пойдешь - убьешь утку... Картины писались для храмов, мозаики выкладывались во дворцах...

    Баухауз

    В 1919 году четырнадцать студентов переезжают вместе с Итеном в Веймар, столицу независимой республики. Там открывается высшее художественное заведение под названием Баухауз. (Бау – строить, хауз – дом).
    Процессия «евреев, большевиков и критиканов» в национальных австрийских костюмах шествует по Веймару. "Мужчины в штанах, зауженных вверху и широких внизу, в жакетах с кушаком и жестким стоячим воротником, девушки в блузках, заправленных в юбки, с широкими поясами на талии. " вызвала интерес не только у местных жителей, но и в Баухаузе. Бритоголовый Итен в холщевой робе и его паства явились точно к открытию.

    Вальтер Гропиус кивком поприветствовал венскую компанию.
    Пришел торжественный час. Звучит голос Гропиуса:
    «Цель Баухауза - не в создании какого-либо стиля, системы, догмы или канона, не в рецептах или моде. Его деятельность животворна, поскольку не связана с какой-то определенной формой, но ищет выражения духа жизни в постоянно изменяющихся формах. ... И, если ваш вклад был жизненно важным, всегда найдется тот, кто продолжит ваше дело.»

    Но как связать новаторскую форму с высотой духа? Гропиус призывает учиться у средних веков. Его идеал архитектуры - высокая готика, когда рожденное верой вдохновение строителя возносило остроугольные шпили соборов над обыденностью городов. "Архитекторы, скульпторы и художники - мы все должны вернуться к Ремеслу! Искусство - это не профессия... Давайте же вместе создавать новую конструкцию будущего, которая объединит в себе архитектуру, скульптуру и живопись в единое целое, и руки миллионов творцов-рабочих вознесут к небу этот кристальный символ новой веры!»

    Свободный дух голодных художников – в фундаменте будущего искусства. Студенты и учителя живут коммуной, обедают в общей столовой. Еда отличается исключительной дешевизной и «содержит в себе гораздо больше чеснока и философии маздаизма, чем питательных веществ."

    - Недоедать полезно, - поучает Итен, - Художник должен облагораживать свое существо, уничтожая в себе влияние материальных сил, изгоняя из себя элементы темного начала, прибегая к очищению, посту, медитации и дыхательным упражнениям, чтобы достичь состояния внутреннего успокоения, которое, в свою очередь, освобождает от повседневного гнета цивилизации.

    «Сидя, как и я, в окопах, - пишет Итен, - Георг Мухе пришел к сходным идеям... Теперь многие изучают Восток и практикуют йогу, а в то время все смеялись над нами за то, что мы занимались упражнениями на дыхание и концентрацию...

    Воздух, это, пожалуй, единственное, в чем Баухауз не испытывает нужды. Финансовый дефицит института на первый год составлял по отчету Гропиуса 132.000 немецких марок при общем бюджете 163.000. Денег не было ни на отопление помещений, ни на покупку мебели.

    Колесо жизни

    План, нарисованный Гропиусом на «колесе жизни» Баухауза, делит "мир практики" на семь элементов:
    Дерево, Железо, Текстиль, Цвет, Стекло, Керамика и Камень.

    Количество мастерских формировалось из имеющихся в наличии мастеров и потребительского спроса. Первыми вступили в строй текстильная, переплетная и литографическая мастерские, влед за ними - скульптурная, театральная, стекольная и керамическая.
    Фридл быстро выдвигается в ряд Мастеров - уже на первом курсе Вальтер Гропиус поручает ей преподавание «Вводного Курса» новичкам. Ее талант расцветает в среде таких Мастеров, как Файнингер, Клее, Мухе, Шлеммер и Кандинский.

    Искусству литографии она учится у знаменитого Лионела Файнингера.
    Литография - дама капризная, и качество работы во многом зависит от условий, - от глубины процарапывания платы, от качества протравки. И от чутья. Мои черно-белые литографии - "Сцена ведьм» и «Кактус и виолончель» отмечены Мастером. В «Сцене ведьм» нет никаких ведьм. Из тьмы смотрит глаз ассирийской птицы, ноги кентавра держат на себе свитые орнаментальными жгутами осколки древних птиц, на тонком полумесяце вроде бы восседает лягушка, но стоит присмотреться - и она рассыпается на глазах. Ведьминская мистерия танца - вот, вроде бы ты увидел, узнал птицу, и ее уже нет, лягушку - и она пропала.... В композиции для кактуса и виолончели поет хор из близких по тону серых пятен. В него вонзаются колючие звуки кактуса. Черное пятно - пауза - страх - растворяется в светлом голосе виолончели, хор пятен разбредается, кто - в подоконник, кто в стену, а сам кактус удаляется на задний план и застывает беззвучным белым зигзагом.

    Пауль Клее руководит Текстильными Мастерскими. Фридл видит его чуть ли ни каждый день, слушает его лекции о природе творчества и детской фантазии, смотрит, как он рисует.

    "Рисование это - радостная прогулка», - говорит Клее студентам. Перо гуляет по слоистой акварели, и возникают прозрачные города, башенки, забавные человечки и звери... Профессиональный музыкант, скрипач-виртуоз, он разыгрывает на скрипке свои рисунки, и рисует картины смычком.

    …Он глубок, весел, загадочен... Будучи поэтом и великолепным рассказчиком, он позже начал изображать свои фантазии. Посмотри в музее кайзера Фридриха его золотую рыбу, неподвижную на совершенно темном фоне, окруженную причудливыми растениями и маленькими темными рыбешками… А его декоративные, узором по всему листу, акварели... Что больше всего привлекает - так это искренность, она - в каждой линии, в каждом мазке, - он один обладает этой безудержной силой, от которой захватывает дыхание, внутренним зрением, позволяющим видеть насквозь и со всех сторон… Клее устанавливает свои, одному ему понятные взаимосвязи между отдельными частями - будь то земля, небо, название картины и изображенное на ней. Он... математик, имеющий дело не с цифрами, но с величинами и связями между ними.

    Мотивы детских рисунков на тканях, тряпочных коллажах, в шитье и кружевах Фридл. Они возникают, как блаженное воспоминание. Домики, барашки, мельница в ее акварели "Святой Петр" - будто бы нарисованы под влиянием Пауля Клее. Но на самом деле это уже типично фридловские приемы - цветовые пятна с неожиданными акцентами - то вдруг четко видны крылья мельницы, которой по сути нет - одно пятнышко, то какое-то взвинченное дерево приманивает взгляд, и только отвлекшись от него, мы видим, вернее, угадываем, в светлых облачках-пятнах - "детских" зверей.

    Однажды один из студентов принес Клее на суд свою картину, кажется, это был пейзаж, сейчас не помню. Другой студент в присутствии Клее устроил картине разнос - плохая композиция, неверные пропорции между землей и небом, плохие соотношения цветов. «Эти молодые люди, - воскликнул Клее, - желают привести в соответствие земную твердь и небеса!»

    Каждому ощущению, каждому явлению на свете, есть антипод: светлому - темное, белому - черное, большому - маленькое, длинному - короткое, широкому - узкое, толстому - тонкое, многому - малое, прямому -кривое, острому - тупое, горизонтальному - вертикальное, линейному - круглое, высокому - низкое, плоскому - объемное, гладкому -шероховатое, твердому - мягкое, покоящемуся - подвижное, легкому - тяжелое, прозрачному – матовое, слитному - прерывистое, сладкому - кислое, жидкому - твердое, сильному - слабое, громкому – тихое…

    Земля - небо.

    Деятельность - созерцание.

    Баухауз, с его идеей рукотворности - «Мы все должны вернуться к Ремеслу! Искусство - это не профессия...» - выковывает Мастеров. В его кузнице сплавляются воедино архитектура, скульптура и живопись.

    Я могу «сделать все». Руки стали глазами. Ушло время «чистого искусства» с его исступленными поисками неизвестно чего неизвестно где. Я знаю, к чему стремлюсь: изобразить процесс движения в материале. От плоскости к линии. Самым что ни на есть полным образом передать вещь в ее развитии. Я - в материале. На земле столько материала, мои руки жаждут все перещупать, перетрогать, заключить эфемерность состояния в структуру формы.

    Педагогика 1931 год

    Но с чего начать? Это же не Баухауз! Воспитательницы детского сада мало чего понимают в искусстве. Фридл сложила в сумку бамбуковые палочки, ракушки, цветные нитки... Чтобы было за что ухватиться...

    Эдит Крамер:

    Она вошла, быстро раздала бумагу, уголь, и стала диктовать - скалка, кирпичи - они тяжелые, лежат на земле, из-под них растет трава... авоська... деревяшка... Не вырисовывайте, вспоминайте их, попробуйте почувствовать их форму, фактуру. Мы еще научимся рисовать «похоже». А теперь представим скалку, и будем катать ее по листу, рисуя, рисуя, не отрываясь, - к себе - от себя, к себе - от себя…

    Диктанты нам, конечно же, очень нравились, потому что никогда нельзя было угадать, что будет дальше, - у нее была невероятная фантазия - столько совершенно неожиданных вещей нужно было соединить вместе. Лестница вверх, и лестница вниз, кто-то поднимается по лестнице, кто-то спускается. Или представить себе как растет бамбук, прыжками - вверх, вверх, и наконец распускается листьями - это был прекрасный способ понять, как делается искусство… Или рисование с голоса. Главное, сосредоточится, верно уловить тональность и отдаться на волю голоса, следовать за ним, нырять вглубь, подыматься в гору... Иногда она «диктовала» предметы задуманные, улитку, восьмерку... Поначалу было не так-то просто следовать за ее голосом. К тому же, нас ждала расправа - пропеть нарисованное.

    В конце 34-го я приехала в Прагу. Мне было 18 лет. Денег хватало лишь на комнату и еду, за уроки платить было нечем. Фридл учила меня даром. Только в 1937 году мне удалось что-то заработать. Фридл учила даром всех, кто не мог платить…

    В Праге она все дальше удалялась от баухаузовских экспериментов.

    До сих пор я преподавала под мощным влиянием страстно почитаемого мною учителя. Он помог мне «вылупиться», скорлупа была очень твердой. Все, что я тогда изучала, наконец, полностью усвоено. Это признак высокого качества знаний. Теперь же они имеют на меня лишь опосредованное влияние.

    Иттен был потрясающим учителем, но не ярким художником. Фридл была ярчайшим художником. Все ее дидактика шла через искусство и была живой. У Иттена это, скорее, были методы.

    Она была невероятно темпераментной, страстной - или любила что-то, или ненавидела. Фальшь и манерничанье не переносила физически. Сердилась, если я рисовала «репортаж», - перерисовывала не вникая в суть. Она говорила - я знаю, что ты видишь, я знаю, что ты можешь нарисовать глаз так, что он похож на глаз, но этого мало!
    По-моему, ветхозаветные отношения учителя и ученика очень продуктивны. Если у тебя нет самобытности, всегда есть возможность продолжать дело учителя. Если же ты велик, то можешь идти дальше, опираясь на прочную базу. Я уважала Фридл, иногда побаивалась. Это полезно - держать искусство в узде, а ученика - в скромности. Не кружит голову. Естественно, все зависит от того, кто твой учитель - тот, кто тебя эксплуатирует, или тот, кто помогает тебе расти. Фридл помогала мне расти, состояться. Мне и сегодня было бы важно ее мнение...

    …Все, чему она меня учила - со мной. Не в смысле того, что я подражаю ее искусству, нет, - но я вижу свои работы ее глазами. Например, она говорила, - плохая картина теряет свой размер, уменьшается до марки, хорошая картина, пусть и маленького размера, выглядит огромной. И до сих пор, если мне кажется, что картина маловата, я знаю, - в композиции что-то не то. Или, например, коллажи. В Вене мы мало работали с красками. Чтобы не смешивать цвета, не развозить грязь, а быстро выбрать тот цвет, который хочешь, - в коллаже цвета свежие, палитра не запачкана - это удобно. И сегодня, если мне хочется получить что-то, с одной стороны структурное, а с другой - в цвете, я делаю коллажи. Или рисование с натуры... Она говорила: Если вы беретесь за портрет, но не знаете, где у человека будет задница, ничего у вас не выйдет. И это правда. Она постоянно меняла ракурсы, как Мантенья, которого она высоко ценила, - то начать с ног, то вообще не с человека, а с вещей, которые его окружают. Когда у меня не идет портрет, я отставляю его и берусь за наброски, рисую «с ног».

    В Прагу тогда съехались многие. Я занималась с детьми политэмигрантов, Эдит мне помогала. Рисовали мы на больших листах, углем и цветными мелками. Принцип был тот же - диктанты, звуковые и на фактуру, ритмические упражнения, коллажи, копии. Для травмированных детей, вывезенных в чужую страну, наши занятия были большим подспорьем. Они раскрывались на глазах. А нашу группу прозвали "центром вдохновения".

    Мы готовим выставку в детском саду Эмми Минор, для беженцев. Эдит раскладывает рисунки - "домики" в одну сторону, "деревья" в другую. Чтобы родители увидели, как по-разному их дети воспринимают и отражают основные элементы, чтобы каждый задумался над своим ребенком. Наверное, это уже тогда было частью натуры Эдит - желание не только создавать, но и разбираться в "продукции". Многое, что потом пришло в искусствотерапию, началось в Австрии и продолжилось в Чехословакии. Разбор детских работ с точки зрения внутренней жизни ребенка. Это было самое начало...

    …У меня есть маленький ученик, необузданный милый паренек. Если бы я не поставила себе проклятую задачу... научить его «правильно» видеть, сколько бы нового я узнала! Но трудно изменить точку зрения, когда преследуешь какую-то определенную цель...
    Вначале мы учились смешивать краски, дабы он смог упорядочить свое представление о цвете, обогатить его, затем начали малевать, беспредметно, чтоб создать атмосферу для того предмета, который он должен увидеть по-новому. И вот я показываю ему цветные репродукции на сигаретных пачках… Он буквально влюбляется в мадонну с младенцем Рафаэля и пытается рисовать... Все идет хорошо, но там есть маленькая красная форма рукава, которая выглядывает из-под мантильи, он рисовал ее раз десять и всегда одной длинной полосой, и я каждый раз ее стирала, а он упорно повторял. Мне бы понаблюдать и понять, почему он это делает – наверняка у него сложилось какое-то свое представление о соотношении этой формы и краски...
    - Но Вы ведь хотели научить его правильно воспроизводить форму! Если рукав заворачивается…
    - Да, но видит этот поворот иначе, чем я. Художник устанавливает свои личные, уникальные отношения между размерами, формами, красками, светом и тенью; в картине содержатся все эти связи… -
    -Но как бы он сам дошел до понимания того, что прямой линией не выразить изгиб?!
    -Не знаю… Мальчик повторил ошибку десять раз. Он не сдался даже под моим напором. Это что-то да значит.

    Чтобы создать уникальное, надо не бояться повторять повторяемое.
    Аватара пользователя
    Елена Макарова

     
    Сообщения: 50606
    Зарегистрирован: Вт апр 08, 2008 2:42 am
    Откуда: Иерусалим-Москва

    Re: Лекция-вступление. О Баухаузе, Иттене, Фридл.

    Сообщение юлия никитина » Ср ноя 18, 2015 9:56 pm

    Как здорово!
    юлия никитина

     
    Сообщения: 254
    Зарегистрирован: Вс сен 13, 2015 11:59 am

    Re: Лекция-вступление. О Баухаузе, Иттене, Фридл.

    Сообщение Catacomba » Ср ноя 18, 2015 11:53 pm

    Спасибо! Фридл говорит!
    Аватара пользователя
    Catacomba

     
    Сообщения: 516
    Зарегистрирован: Чт июл 30, 2015 11:36 pm


    Вернуться в Библиотека



    Кто сейчас на конференции

    Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1