• ЭДИТ КРАМЕР - ИСКУССТВОТЕРАПИЯ

    ЭДИТ КРАМЕР - ИСКУССТВОТЕРАПИЯ

    Сообщение Елена Макарова » Сб авг 15, 2009 1:13 am

    Искусствотерапия и общество (Родительское собрание. 2003. №2)

    ЭДИТ КРАМЕР, 1989

    Самовыражение в творчестве полезно для человека, особенно для несчастного человека, – эта идея наконец-то получила достаточно широкое признание. Социальные работники, семейные врачи, психиатры и психологи советуют своим клиентам искать утешение и удовлетворение в творчестве. Курсы рисования открыты в тюрьмах, учебных заведениях и больницах, в приютах для душевнобольных детей и домах престарелых, в домах культуры и клубах. В век, когда искусство практически перестало быть частью повседневной жизни, человек ищет в искусстве душевного спасения. <...>

    Когда большинство вещей произведено машиной, среднему человеку недостает того ощущения благополучия, которое возникает, если ритм жизни отражается и подтверждается во внешнем виде его окружения. Повседневные занятия больше не дают человеку повода приложить свои руки к тому, чтобы как-то улучшить этот внешний вид. Я убеждена, что эта недостача создает скрытый голод, ощущение пустоты и страх потерять индивидуальность, так что люди начинают заниматься рисованием и лепкой, где этот повод все еще существует. Именно эта потребность, часто туманно объясняемая как «тяга к самовыражению», наряду с увеличением количества свободного времени, приводит _______________________
    * Отрывки из книги — «Лечение детей художественным творчеством» (Art as Therapy with Children, 1971). Перевод А.М. Лельчука.


    посредственных студентов в художественные школы, плодит курсы рисования для начинающих, делает популярными даже такие пародии на искусство, как книжки для раскрашивания по номерам. Прискорбно и удивительно, что изначально разумные идеи так часто приводят к совершенно абсурдной деятельности, порождающей скорее произведения анти-искусства, чем искусства.

    Искусствотерапия – это в такой же мере некая организованная попытка привнести искусство в жизнь неблагополучных людей, в какой и реакция на эту неудовлетворенную потребность. Раз искусство считается в некоторой степени полезным для человека, мы стараемся встроить его в те рамки, которые общество создает для своих больных членов. И раз искусство больше не является частью повседневной деятельности, то необходимы специалисты, которые знают, «с чем едят» эту загадочную материю. Цели искусствотерапии и привлекаемые средства выходят за рамки как чистого развлечения, так и строгих уроков рисования.

    Однако, если мы хотим понять, как именно устроена искусствотерапия, мы должны осознать, сколь значительно влияют на работу искусствотерапевта и отсутствие живой традиции в чистых искусствах, и нехватка искусства в повседневной жизни.
    Иногда кажется, что попытка использовать творческую деятельность как средство против эмоциональных страданий похожа на введение витаминов в пищу, которая потеряла свои внутренние жизненные силы в результате чрезмерной обработки. Но опасность еще больше. Наш обогащенный витаминами хлеб совсем не так вкусен, как тот хлеб, что люди пекли до того, как забыли настоящий вкус хлеба и изобрели витамины. Надуманные курсы рисования в больницах, тюрьмах и домах престарелых часто настолько же скучны и безвкусны, как и тот вареный картон, что сейчас называется хлебом. Но в то время как безвкусный хлеб все же может утолить голод, безвкусные уроки рисования не приносят вообще никакой пользы, потому что душевный голод невозможно утолить духовной пищей, в которой нет ни вкуса, ни жизненной энергии.

    Но как разбудить и напитать творческий дух в случайном сообществе ущербных людей? Эта задача выходит за рамки искусствотерапии. Тем не менее, раз искусствотерапевт работает с искусством в его наиболее сырой и простой форме, раз он имеет возможность экспериментировать, искусствотерапия может внести свой вклад в понимание и даже в некоторых случаях в решение этой проблемы. Мы можем понять условия, при которых искусство несет в себе правду и жизненную силу, а при каких рождает слащавый хлам, пошлые ужастики и другие виды антиискусства. Эти знания могут помочь нам бороться с силами, разрушающими искусство, могут подсказать, когда стоит попытаться превозмочь эти силы, а когда принять их как неизбежность.

    Положение искусства в обществе оказывает значительное и противоречивое влияние на искусствотерапию. С одной стороны, исчезновение народного искусства и упадок художественных традиций ведет к осознанию тех форм искусства, которые выходят за рамки традиции и составляют суть искусствотерапии. Неудовлетворенная потребность в искусстве породила саму профессию искусствотерапевта. С другой стороны, те же самые причины мешают работе искусствотерапевта, потому что если творческие силы городского жителя не находят себе применения нигде, кроме как на сеансах терапии, то трудно ожидать от терапии долговременного результата.

    Искусствотерапия и художественное обучение

    Искусствотерапевт, работающий с группами детей, обычно основывает свою программу на методах, разработанных педагогами, которые в свое время значительно повлияли на художественное обучение. Конечно, искусствотерапевт обычно подстраивает эти методы под конкретные нужды ребенка.
    В свою очередь, дети обычно уже имеют некий художественный опыт из детского сада или начальной школы, где обучение также основано на работах пионеров современного художественного обучения, таких как Франц Чижек, Виктор Лоуэнфельд, Флоренс Кейн и других. К сожалению, эти методы часто оказываются втиснуты в жесткие рамки школьной программы, размыты и исковерканы.
    Самым важным было осознание того, что детское творчество развивается в четкой предсказуемой последовательности. Линии и формы, изображение человеческой фигуры, объектов и пространства развиваются согласно неким общим для всех детей внутренним законам, которые нельзя нарушать. Это открытие освободило детей от непосильной задачи – изображать мир согласно взрослым представлениям – и привело к расцвету детского творчества.

    Хоть это считается общим местом, мы редко задумываемся над тем, что именно в изобразительном искусстве, в отличие от других форм искусства, стиль, уровень развития и индивидуальность наиболее взаимосвязаны и взаимообусловлены. В театральном искусстве, например, эта связь не столь обязательна. Скажем, шизофрения влияет на движение тела, и по танцу шизофреника можно сразу поставить диагноз. Но, например, движения психопата ничем не отличаются от движений нормального человека.
    Пожалуй, меньше всего зависит от общего развития музыкальное творчество. Нормальный талантливый ребенок быстро перенимает музыкальные навыки своего учителя, и по его выступлению невозможно сказать ничего определенного о его возрасте и эмоциональном состоянии. То же самое относится и к музыкальной импровизации. Ребенок с отклонениями, но с врожденным музыкальным даром часто быстро развивается в музыке, хотя при этом он может не уметь говорить или сильно отставать в общем развитии. Более того, по-видимому, музыкальное развитие не зависит от способности. к постижению реальности, так что у талантливых детей с нарушенной психикой необычный успех в музыке может случаться чаще, чем у нормальных детей с таким же талантом. Вероятно, имеющиеся в ребенке душевные силы перетекают в те области, где возможно нормальное развитие, что приводит к расцвету отдельных способностей.
    Такое изолированное проявление способностей невозможно в изобразительном творчестве. Хотя дети с серьезно нарушенной психикой способны производить прекрасные работы, однако стиль и форма таких работ всегда с большой точностью указывают не только на талант, но и на психологический возраст, черты характера, а более всего – на способность к осознанию себя и на характер отношения ребенка к внешнему миру. В оценке детского творчества важно отличать элементы, характерные для данного психологического возраста, от индивидуальных особенностей ребенка. Рисунок может быть статическим или полным ритма и движения, богатым или обедненным; форма может преобладать над цветом или цвет над формой; рисунок может быть цельным или фрагментарным, скучным или оригинальным, и так далее. Эти качества рисунка говорят о личности ребенка как художника. С другой стороны, способ обозначения пространства и то, как изображены люди, могут быть типичны для целой возрастной группы, которая, разумеется, может совпадать или не совпадать с хронологическим возрастом ребенка.

    Толковый учитель рисования не будет вмешиваться в те стороны творчества ребенка, которые характерны для его возраста, если только ребенок не находится на грани постижения нового уровня в творчестве и требует лишь минимальной поддержки, чтобы сделать шаг. С другой стороны, такой учитель постарается как можно больше уделить внимания жизненной силе, живости, оригинальности работы.

    Взаимосвязь жизненной силы творчества ребенка с его воображением и чувством собственного «я» была наглядно описана Виктором Лоуэнфельдом, который умело использовал творчество для укрепления самосознания детей, в особенности больных детей. Он добивался от детей прекрасных художественных работ, помогая им ощутить, кто они, что они могут и что им принадлежит.
    Флоренс Кейн, учитель рисования, разработала методы преодоления зажатости и стереотипности путем создания ситуаций, которые исключали возможность сознательного планирования и способствовали снятию психологической защиты. Во время рисования она поощряла движения всем телом, вживание в образ, концентрацию на воспоминаниях и внутреннем опыте.
    То, что стресс, настроение, личные фантазии стали темой для художественного выражения, породило работы, не содержащие никаких распознаваемых объектов.
    Подходы, ведущие к повышению самоосознания личности оказались особенно полезны в работе с пациентами, которые зациклены на собственных конфликтах и маниях, слишком замкнуты в своем частном мире для того, чтобы обращать внимание на внешние впечатления и влияния.
    Полученные новые знания и методы сделали художественное обучение гораздо более гибким, чем оно было раньше.

    Несмотря на то, что искусствотерапия и художественное обучение – это не одно и то же, методы искусствотерапии незаменимы в терапевтических художественных курсах. В какой степени эти новые методы реально используются в школах, лагерях, домах культуры и других образовательных и развлекательных учреждениях? В какой степени они испорчены и извращены на пути от революционной новизны к обыденности? Насколько методы, разработанные двадцать лет назад, подходят для нынешних детей?

    Творчество и проблема пустоты

    Никакое открытие или новшество не застраховано от механического или неверного применения. Разумные предложения часто превращаются в несгибаемые правила. Например, было замечено, что самые первые формы, которые способны воспроизводить маленькие дети, – это овалы и круги, в то время как прямые линии и углы появляются несколько позже. Было предложено поэтому позволять детям наслаждаться кругами и не провоцировать их на изображение предметов. В Нью-Йорке это предложение превратилось в программу, которая ограничивает уроки рисования для шестилеток только кругами и простыми геометрическими фигурами и осуждает предметное рисование до семи лет.
    Лоуэнфельд просил детей рисовать самих себя, занимающимися привычным делом. Однажды он проиллюстрировал этот метод рисунком ребенка, тянущегося к яблоку на ветке. Теперь тысячи городских детей, которые знают яблоки только по магазинным полкам, рисуют картины, где они тянутся к яблоку на ветке.

    Однако, подобный педантизм встречается в каждом веке. Нам же интересны искажения, характерные именно для нашего времени. Например, в то время, когда психологическое мышление влияло на работу таких педагогов, как Флоренс Кейн, были разработаны техники, помогающие ученику освободиться от стереотипов и через проекцию и ассоциацию найти формы, которые имеют для него глубокое личное значение. Но когда идеи психоанализа стали настолько популярными, что их перестали понимать правильно, эти техники деградировали.

    Росчерки

    Судьба разработанных Флоренс Кейн «росчерков» – яркий пример деградации разумной идеи. Изначально работа начиналась с «рисования» в воздухе широкими ритмическими движениями всего тела. Когда достигалась определенная свобода и энергия движений, ученик с закрытыми глазами рисовал эти же движения на большом листе бумаги. Получающиеся росчерки рассматривались со всех сторон, до тех пор, пока ученик не «видел» некие формы, которые что-то ему говорили. Затем он завершал работу, используя те линии росчерка, которые соответствовали найденному объекту, и пренебрегая остальными, так что конечная картина имела мало сходства с изначальным росчерком.
    Эта работа включала в себя несколько взаимосвязанных процессов. Вначале был радикальный уход от стереотипов рисования, а также возбуждающее движение частями тела. Затем ученику разрешалось делать запрещенное и детское – рисовать случайные формы, возможно, изображая свое настроение, без каких-либо конкретных объектов. На третьем этапе (поиск образа в росчерке) использовался механизм «вытаскивания» скрытых фантазий с помощью случайных форм. Найденное в росчерке содержание часто имело очень личный характер. Последний этап (завершение рисунка, развитие и усложнение идеи) – собственно творческая часть работы. Только теперь материал, рожденный в процессе игры и проекции, превращался в творческое сообщение.

    Этот метод хорош для работы со взрослыми, подростками и зрелыми, но зажатыми младшими школьниками. Дети младшего возраста не могут использовать росчерки, как отправной пункт для творчества. Они еще слишком связаны схематическим мироощущением, которое слишком жестко, чтоб вписаться в случайные формы.

    Игровые занятия с краской и другими материалами поначалу имели похожий вид. Работа начиналась «взламыванием» запретов – пачканием, «пустой тратой» материалов, простыми детскими удовольствиями. Таким образом создавались случайные формы, которые через проекцию скрытых фантазий преобразовывались в картину с помощью сознательного усилия. В этих картинах часто были оригинальность и жизненная сила, отсутствовавшие в работах, сделанных более традиционными методами.

    Стереотипный хаос

    Если мы сравним этот сложный процесс с произведениями, украшающими многие из наших классных комнат, то увидим, что идея претерпела полное превращение, если не сказать – извращение. Теперь процесс прост. Весь класс или те дети, которые не способны на большее, быстро рисуют закорюку на листе 25х30 или в лучшем случае 30х50 сантиметров. Затем они старательно раскрашивают петли и случайные формы цветными карандашами или красками до тех пор, пока не будет заполнен весь лист. Процедура одинакова для всех возрастов – и для тех детей, которые по своему развитию способны закончить рисунок по росчерку, и для тех, что слишком для этого малы.
    Мы видим, что теперь росчерк – это не приключение, а рутина. Он создается не свободным ритмичным движением тела, а случайными взмахами руки не в удовольствие и без самоотдачи.
    Второй этап, проектирование образа на росчерк или идентификация настроения или чувства, опущен совсем.
    Третий этап, завершение рисунка, сведен к закрашиванию механически полученных кусков. Эта работа занимает руки и похожа на традиционные книжки-раскраски, с тем лишь отличием, что книжка-раскраска по крайней мере стимулирует фантазии на тему изображенной истории, в то время как росчерк не имеет абсолютно никакого смысла. В то время как рисунки, полученные по методу Флоренс Кейн, хотя и исходят из очень похожих петель и кривых, часто очень непохожи друг на друга, – абстрактные рисунки наших классных комнат все на одно лицо.

    Игровые занятия с краской и другими материалами несколько менее бесплодны, чем росчерки. Дети легко «раскручиваются» на работу, когда получают интересные цвета или фактуру, но опять же – процесс заканчивается, так и не став творческим. Детей учат производить узоры, бросая намазанные краской нитки на бумагу, ставя цветные точки на манер тестов Роршаха, используя другие стопроцентные методы, которыми даже самый неталантливый ребенок может добиться легкого результата. Доработка этих опытов до рисунка не поощряется. Эти произведения отличаются от росчерков тем, что вместо того, чтоб быть безличными, запутанными и скучными, они безличны, хаотичны и возбуждающи.

    В обоих случаях методы, предназначенные стимулировать оригинальность и самовыражение, превратились в способы производства картин, которые несут в себе еще меньше индивидуальности, чем даже старомодный трехлепестковый тюльпан или миска с фруктами. Эти стереотипы еще сохраняются в наших школах, но считаются менее прогрессивными, чем стереотипы, полученные новыми методами.

    Другим новшеством было привлечение большего разнообразия материалов для творчества. Работая с традиционными материалами, ученик обнаруживал, что выразительные возможности любого материала бесконечны. Кусок угля, несколько красок, кусок глины — каждого из них хватит, чтоб создать целый мир. С получением необычных материалов он узнавал, что один материал можно заменить другим. Куски цветной плитки, бумаги или ткани могут заменить краски; скульптура может быть создана не только из глины, но и из картона, проволоки, камня или дерева.

    Это обучение художественной экономии и изобретательности теперь часто превращается в погоню за новизной. Исследование бесконечных возможностей каждого материала заменяется поверхностным знакомством с разнообразными техниками. Дети становятся жадными до новых ощущений и оказываются бедными среди богатства, которым они не научились творчески пользоваться.
    В чем причины этих перемен? Разумеется, механически производить псевдоискусство легче, чем самобытные работы, и, разумеется, все хорошие идеи в конце концов извращаются. Однако, это не объясняет конкретного механизма извращения.

    Почему копированию гипсовых моделей предпочли сушеные росчерки? Почему на смену таким старым материалам, как твердые карандаши, мягкие и разваливающиеся кисти и твердокаменные акварели, которые душат творчество, пришли потоки мусорных материалов, в которых тонет воображение?
    Возникает вопрос: не являются ли проблемы, с которыми мы встречаемся на уроках рисования, симптомами некоего фундаментального изменения в современных трудных детях и подростках? Может быть, существуют некие внутренние причины того, что их не захватывает азарт и загадка творчества?

    Избалованный тревожный ребенок

    Если сравнить нынешних проблемных детей Нью-Йорка с детьми десяти- или пятнадцатилетней давности, то можно заметить перемену в характере их проблемности. Часто среди бедняков мы видим определенные нарушения, которые мы привыкли наблюдать у «эмоционально обделенных» детей из богатых семей, воспитанием которого занимается безразличная платная рабочая сила, и которым недостаток человеческих отношений возмещается материальными благами. Это – недоверие к мотивам дружеских начинаний взрослых, уверенность, что за каждой добротой стоят скрытые мотивы, циничная готовность пользоваться подобными ситуациями, ненасытный голод по материальным благам, привычка портить и разрушать эти блага, как только они попадут в руки.
    Это сходство питается сходством жизненного опыта. Сегодняшних брошенных нелюбимых детей, и богатых, и бедных, по большей части воспитывает, обучает и развлекает платная рабочая сила. Телевизор для них – это всегда готовый к делу раб, который поможет им пережить и одиночество, и тревогу, и изоляцию. Выполняя заказ своих спонсоров, телевизионный режиссер устанавливает с ребенком псевдо-отношения. Ему приходится прибегать к задабриванию и соблазнению, потому что он должен доставить ребенку удовольствие и стимулировать желание получить больше, не имея возможности установить с ребенком настоящие отношения. Даже самый недалекий ребенок быстро научивается не доверять телевизионной лести и знает, что все телевизионные слова полны преувеличения и лжи. Таким образом, «брошенный» ребенок учится получать удовольствия от людей, которым не доверяет.

    Это не значит, что индустрия развлечений сама по себе является причиной эмоциональной обделенности, но что она влияет на ее характер. Всегда открытая возможность «бегства» уменьшает необходимость поиска своих собственных решений. Это не только ослабляет здоровое стремление к общению и обращению пассивного опыта в активное мастерство, но даже сводит на нет возможность формирования определенных нервных реакций, индивидуальных фантазий и грез. Вместо того, чтобы стать невротиками от стресса, дети, для которых всегда открыта возможность такого бегства, склонны развиваться в аморфные, зависимые личности с ослабленными внутренними ресурсами.

    Подкуп детей материальными благами теперь перестал быть привилегией богатых семей. Массовый подкуп детей захватил даже нищих. Например, вместе с завтраком ребенку подсовывают множество игрушек и безделушек. Эти вещи являются не символом симпатии, а наживкой, и ребенок это понимает, поэтому они не могут дать ему удовлетворения. Наоборот, их получение питает жадность, которая работает на руку производителю. Мы видим, что везде, где отсутствует истинное удовлетворение, находится заменитель. Как и всякая лесть, такие подачки строятся на тонком знании нужд ребенка и его слабостей...

    Сегодняшние проблемные дети и подростки наших больших городов не только лишены любви, понимания, жизненного и игрового пространства и подвержены жестоким законам улицы. Они также подкуплены, соблазнены и опустошены. В некотором смысле они все заложники искусственных вознаграждений, которые разрушают их способность искать истинное удовлетворение своих эмоциональных нужд. Сегодняшний хулиган производит впечатление одновременно и обездоленного, и избалованного. Он не только агрессор и разрушитель, он еще и капризен, уверен, что может получить что-то ни за что и что желаемое может быть получено без усилий.

    Задачи реабилитации изменились. С уменьшением терпимой обществом жестокости по отношению к детям средний обездоленный ребенок несколько меньше боится грубого отношения властного взрослого. Наоборот, власть стала безличной и безразличной. Ребенок не верит в искренность взрослого, он подозревает в нем продавца, который его обманет и разочарует. Для реабилитации недостаточно только насытить неудовлетворенный голод. Мы должны ликвидировать вред удовлетворения потребностей заменителями. Мы должны доказать детям не только, что мы не монстры, но и что мы не продавцы-обманщики.

    Новые формы защиты

    Этот анализ изменения структуры характера детей современных городских трущоб мы предприняли, потому что нам показалось, что описанное превращение прогрессивных идей имеет более чем одну причину. Кроме неправильного понимания теории психоанализа и общей тенденции окостенения всех революционных идей, налицо изменение характера сопротивления школьников творческой деятельности. Стереотипы никогда не приходят извне. Они возникают, чтобы удовлетворить вечную потребность ограничить тот эмоциональный сдвиг, который может породить творческая деятельность. Они помогают человеку оградить свое внутренне равновесие от опасных чувств или знаний с помощью отрицания и лжи. Нет человека или общества, которые боялись бы того же самого, чего боится сосед, но нет никого, кто ничего бы не боялся.
    Эта потребность в защите раньше удовлетворялась набором стандартов, которые определяли содержание и форму изображения. Реальность искажалась и цензурировалась. Страх, конфликт, враждебность, уродство и другие нежелательные факты не были разрешены к изображению. Традиционно приемлемые стереотипы были сложны; их исполнение требовало времени, терпения и искусности. Такая система удовлетворяла нужды людей, привыкших к послушанию, имеющих хорошие внутренние тормоза и формы защиты и чья агрессия направлялась внутрь в форме чувства вины или тонула в принудительной работе.

    Современная версия удовлетворяет потребность избежать творческой деятельности более простым способом. Реальность не искажается и не цензурируется, а отрицается или не замечается. Ложных стандартов правильности нет, но сама идея стандарта отвергается в пользу неразборчивого принятия какого бы то ни было продукта деятельности. Наличие нежелательных чувств и фактов не обнаруживает себя в бессвязном изображении. Это решение соответствует структуре характера избалованного ребенка, привыкшего к лести и внушению, а не к давлению и критике. Оно не помогает избежать некоторых запрещенных или опасных идей и эмоций, но лишь выражает общий страх перед реальностью у молодых людей, которые вскормлены на заменителях и потеряли способность реагировать на непосредственные впечатления.
    Когда перед таким ребенком оказывается чистый лист бумаги и предложение сделать на нем некое заявление, он осознает эту огромную и пугающую пустоту. Недостаток твердого самосознания и отсутствие нормальных отношений опустошили его вещественный и смысловой мир. Хотя такие дети относительно свободны от неуверенности, порожденной чувством вины, они беззащитны против безымянного страха потерять индивидуальность, оказаться раздавленными животными инстинктами ярости и желания. Может ли производство стереотипного хаоса уменьшить эту неуверенность?

    Мы полагаем, что страх пустоты облегчается изображением чего-нибудь, пусть самого бессмысленного, но если изображение анонимно и аморфно, то оно не может служить для достаточного самовыражения. Таким образом, эта деятельность имеет временный эффект, но бесперспективна.
    Интересно пронаблюдать, как каждая культура не только вырабатывает определенные механизмы защиты, но и как она создает обстановку терпимости к некоторым недостаткам этих механизмов.

    Викторианская эпоха, которая ставила превыше всего детское послушание, была весьма терпима к лицемерию, более того, требовала его от детей. Не умея дать детям достаточной силы духа, взрослые выработали терпимость к насилию, как в словах, так и в делах.

    Как тогда работать с детьми, которые используют в качестве защиты росчерки и кляксы? Разумеется, мы должны принимать росчерки и кляксы, равно как и старомодные тюльпаны, и все, что предложит нам ребенок. Но мы не можем ожидать от этой работы того освобождающего воздействия, которое она оказывает на зажатых, но внутренне цельных детей.

    Стереотипный хаос – это отпечаток обычного для ребенка состояния, потому что пустота современного брошенного ребенка не пуста, каковой она была для брошенных детей прошлого, а засорена мощными, но бессмысленными возбудителями.
    Мы должны принять стереотипный хаос, как трагическое выражение беспомощности и безвыходности. Просить ребенка или подростка такого типа увидеть некий образ в пятнах краски – значит требовать невозможного, потому что он не научился видеть порядок в мире, который для него хаотичен. Только после того, как он накопит достаточный запас хорошо определенных ментальных образов, он сможет сопоставлять их со случайными формами.

    В этом вакууме росчерк или клякса становятся бабочкой, или взрывом, или «узором» и не более того. Точно так же как ребенок не может довести такой «узор» до предметного рисунка, он не способен и превратить его в абстрактный рисунок, придав случайной композиции беспредметную, но обдуманную форму.

    Непустые абстрактные рисунки делают дети, которые способны увидеть в случайной форме и конкретные предметы. «Пустые» дети способны только отдаться на волю случая. В лучшем случае они могут присвоить себе авторство случайной композиции, надписав на листе свое имя. В худшем случае они сдаются перед своими разрушительными импульсами и производят неразборчивую кашу. Часто они цинично осознают происходящий обман. Как сказал один мальчик: «Ты делаешь что-то, непонятно что, называешь это узором – вот и современное искусство».

    Основные препятствия творческому самовыражению изменились. Вместо зажатости и чувства вины имеют место страх пустоты и уничтожения. Борьба с этими проблемами приносит плоды не настолько быстро. Когда нам удается ослабить зажатость ребенка, мы сразу видим рост его жизненной энергии и снятие депрессии. Когда, наоборот, идет построение внутренней структуры, то энергия связывается и не приносит наглядных плодов. В случае успеха возросшее мастерство и сила духа в конце концов дают чувство победы и радости, но это долгий и напряженный процесс.

    Пустота и общество изобилия

    Ребенок, страдающий страхом пустоты, легко приходит в замешательство при виде чистого листа бумаги или сырого куска глины. Пытаясь уменьшить этот страх, учителя часто обращаются к материалам, которые сами по себе имеют некую степень оформленности. Рисунки собираются из кусочков ткани, пуговиц и бутылочных крышек, листьев и песка; скульптуры делаются из коробок, пакетов из-под молока, банок и так далее. Эти приемы приносят пользу, если пользоваться ими в меру. Однако, в груде вещей форма часто тонет, и вместо того, чтобы стимулировать изобретательность, разнообразие стимулирует жадность. Пустой ребенок – это бездонная бочка, которая может проглотить любое количество вещей, не наполняясь при этом ни на каплю.

    Коммерческие интересы, которые внесли свою лепту в формирование избалованного, но одинокого ребенка, оказывают постоянное давление, направленное на то, чтоб он навсегда остался пассивным потребителем, живущим в психологическом климате, который убеждает его, что все новое хорошо. В то же время любовь к новым материалам порождается не только коммерческим миром и его страстью к наборам «Сделай сам», помогающим механически сляпать все что угодно, от украшений до абстрактных картин.

    Дети, которые выросли под таким давлением, могут со временем научиться пропускать мимо ушей преувеличенные обещания продавцов и стать умелыми и рассудительными покупателями. Им гораздо труднее отучиться тратить серьезные эмоции на приобретение вещей, освобождая силы для более конструктивных целей.

    В битве против излишеств, угрожающих здоровью нашей культурной жизни, искусству принадлежит важная роль. Искусство уважает материю, не будучи материалистичным. Художник должен любить и понимать свой материал. В творческом процессе идея и материал сливаются в единое целое.
    Становясь средством художественного изображения, материал не теряет своих специфических физических свойств; более того, эти свойства выделяются.
    Ребенок общества изобилия, больше не имеющий возможности научиться экономии по необходимости, может осознать красоту экономии и уродство расточительства через эстетическое воздействие искусства.

    Это не значит, что мы должны препятствовать всякому расточительству. Общеизвестно, насколько расточительны отверженные и тревожные дети. Не проявляя известной степени терпимости, мы вообще не сможем к ним подойти. Но мы должны твердо помнить о необходимости помочь таким детям найти новые ценности. В общем можно сказать, что разнообразие материалов полезно, когда оно демонстрирует единство материала и творческой идеи. Когда оно начинает размывать это единство, оно становится вредным. На практике нужно точно чувствовать меру и время.

    Очень маленькие дети исследуют материальный мир физическим контактом. Таким образом, для них знакомство со многими материалами очень ценно. В латентный период, примерно от шести до десяти лет, дети учатся символически самовыражаться с помощью художественных материалов. Эта способность лучше всего развивается при работе с основными материалами – бумагой, карандашами, краской и глиной. Это не значит, что других материалов нужно совсем избегать, но они должны быть редкими событиями, а не ежедневной помехой.
    В отрочестве, с одиннадцати до тринадцати лет, нужда в многообразии впечатлений возрастает. Но новые материалы никогда не должны заменять основные, которые, именно из-за того, что они просты и знакомы, предъявляют наибольшие требования к художественной инициативе и изобретательности ребенка.

    Новые материалы становятся действительно необходимы в работе с подростками, когда у ребенка ослабевает воображение и крепнет самокритика. Если до этого мы дали их слишком много, то подросток часто оказывается ими замучен. Что бы ему ни предлагалось, он «уже делал это в первом классе». Такой ответ заставляет предположить, что впечатления первого класса были поверхностными и не дали удовлетворения.

    Упор на построение структуры в творчестве совпадает с нашим общим терапевтическим подходом. Подходы, которые мы описали – это тонкие мостки, поддерживаемые хлипкими опорами, они легко ломаются от малейшего напряжения. Реабилитация должна начинаться с укрепления силы духа, построения отношений с людьми, воспитания самосознания и внутренних ценностей. Вскрытие подсознательных слоев должно производиться медленно и осторожно.

    Заключение

    Итак, мы предположили, что искусствотерапия может внести свой вклад в понимание связи между культурно-социальными условиями и эпидемией эмоциональных нарушений определенных видов. Это понимание основывается на подробном изучении проблем художественного обучения. Перебирая существующие методы художественного обучения и их переложения для искусствотерапии, мы обнаружили ряд искажений, которые приводят в негодность изначально разумные и полезные методы. Пытаясь понять причины конкретного вида искажений, которые распространились именно в последние двадцать лет, мы обнаружили несколько взаимосвязанных факторов: увеличение синтетических впечатлений в повседневной жизни, механическое применение прогрессивных методов обучения и неправильное понимание теории психоанализа. Мы определили новый тип характера – одинокий избалованный ребенок, – и синдром стереотипного хаоса, который выполняет роль психологической защиты от страха пустоты и уничтожения, присущего детям этого типа. Проявление описанных состояний не ограничивается какими-либо социальными или возрастными группами; все наше общество и наше искусство пропитано ими. Однако, дальнейшее исследование этих состояний выходит за рамки этой книги.
    Если удовлетворение заменителями будет признано серьезной угрозой психологическому здоровью отверженных и нелюбимых детей, то можно будет попытаться создать некую защиту от заменителей в тех местах, где возможно создание специальной терапевтической среды: в школах, группах продленного дня, детских домах и больницах. Проблемы, которые при этом возникнут, будут схожи с обычными проблемами, возникающими в терапевтической среде.

    Общеизвестно, что «тревожного» человека нельзя допускать к ситуациям, подобным тем, которые явились причиной его тревожности. Также общеизвестно, что подобную среду создать практически невозможно, потому что всякий «тревожный» человек стремится воспроизвести ситуацию, приведшую к его состоянию. Дети, опустошенные и поврежденные заменителями, побуждают окружающих поддерживать эту их зависимость. Попытки заменить заменители сущностями, пассивное потребление активным участием встречают сопротивление. В окружении, понимающем проблему и работающем над ее решением, искусствотерапия может помочь внести глубину и смысл в жизнь детей.

    Мой личный опыт убедил меня, что искусствотерпия успешно работает при самых разных условиях. Она переносит холод, жару, нехватку места и средств, беспорядок и насилие, но плохо справляется с пустотой. Когда жизнь людей слишком наполняется синтетикой, искусству приходится нелегко. И если борьба против пустоты иногда кажется бесполезной, то стоит вспомнить, что двадцать пять лет назад борьба против хорошо окопавшегося академизма тоже казалась бесполезной тем, кто боролся и победил.

    [ Э. Крамер ]
    Аватара пользователя
    Елена Макарова

     
    Сообщения: 50612
    Зарегистрирован: Вт апр 08, 2008 2:42 am
    Откуда: Иерусалим-Москва

    Re: ЭДИТ КРАМЕР - ИСКУССТВОТЕРАПИЯ

    Сообщение Лина Красная » Сб авг 15, 2009 10:00 pm

    Леночка!
    Спасибо за Эдит Крамер.
    Такая толковая статья! Все названо 20 лет назад.
    И замечательный перевод А. Лельчука с твоим тайным и явным присутствием.
    Как глоток воздуха...
    Аватара пользователя
    Лина Красная

     
    Сообщения: 18
    Зарегистрирован: Пт апр 11, 2008 1:58 am

    Re: ЭДИТ КРАМЕР - ИСКУССТВОТЕРАПИЯ

    Сообщение Елена Макарова » Сб авг 15, 2009 11:09 pm

    Да, мне повезло!
    Двадцать лет рядом с Эдит, раз в год - обязательно. У меня есть 30 кассет, не меньше, с нашими занятиями, с ее лекциями, с ее рассказами про Фридл, с нашими беседами про все на свете, главным образом, конечно же, об искусстве.

    "У нас с твоей мамой отношения простые, - сказала Эдит Мане в прошлом году. - Я ее люблю, вот и все!"
    В отношении обратной стороны она совершенно справедливо уверена.

    Я еще помню, как они с одниннадцатилетней Маней бежали вприприжку по улице во Франкфурте!
    А теперь Эдит оглохла, с утра до вечера сидит на кухне и читает книги про художников и искусство. Ее выставки, о которых она так мечтала, проходят в разных галереях и музеях, почти все ее картины раскуплены, но это ее все уже по барабану. Такая жизнь!
    Аватара пользователя
    Елена Макарова

     
    Сообщения: 50612
    Зарегистрирован: Вт апр 08, 2008 2:42 am
    Откуда: Иерусалим-Москва

    Re: ЭДИТ КРАМЕР - ИСКУССТВОТЕРАПИЯ

    Сообщение Eolin » Вс авг 16, 2009 11:39 am

    Спасибо огромное за эту статью. К ней вернусь еще не раз. Удивительно, что она уже 20 лет назад написана, так все актуально.
    Елена Макарова писал(а):одинокий избалованный ребенок,

    как это страшно и как точно подмечено.
    меня зовут Аней

    Изображение

    Наш ЖЖ-дом
    Аватара пользователя
    Eolin

     
    Сообщения: 686
    Зарегистрирован: Сб апр 12, 2008 5:40 pm
    Откуда: Hamburg, Germany

    Re: ЭДИТ КРАМЕР - ИСКУССТВОТЕРАПИЯ

    Сообщение Deycha » Вс авг 16, 2009 1:06 pm

    Елена Макарова, спасибо за статью!
    Дочке Сашеньке четыре года
    http://deycha.livejournal.com/" target="_blank" target="_blank
    Аватара пользователя
    Deycha

     
    Сообщения: 2
    Зарегистрирован: Вт май 27, 2008 5:36 pm

    Re: ЭДИТ КРАМЕР - ИСКУССТВОТЕРАПИЯ

    Сообщение remka » Пн авг 17, 2009 2:25 pm

    Леночка, есть несколько моментов, которые я хочу прояснить для себя.

    Елена Макарова писал(а):Детей учат производить узоры, бросая намазанные краской нитки на бумагу, ставя цветные точки на манер тестов Роршаха, используя другие стопроцентные методы, которыми даже самый неталантливый ребенок может добиться легкого результата. Доработка этих опытов до рисунка не поощряется. Эти произведения отличаются от росчерков тем, что вместо того, чтоб быть безличными, запутанными и скучными, они безличны, хаотичны и возбуждающи.


    Быть безличными, запутанными и скучными
    Есть Безличные, хаотичные, возбуждающие

    Почему они должны быть скучные? Хаотичные - и запутанные. Это почти одно и то жЕ? Или в запутанности есть смысл для изображающего?

    Елена Макарова писал(а):Когда нам удается ослабить зажатость ребенка, мы сразу видим рост его жизненной энергии и снятие депрессии. Когда, наоборот, идет построение внутренней структуры, то энергия связывается и не приносит наглядных плодов.


    Здесь речь идет о творческом самовыражении...
    Т.е. если до внутреннего освобождения начинаются занятия по предопределенным правилам - настоящее самовыражение не получится?

    Елена Макарова писал(а):Реальность не искажается и не цензурируется, а отрицается или не замечается.


    Вот этот момент выделила для себя...

    Елена Макарова писал(а):Недостаток твердого самосознания и отсутствие нормальных отношений опустошили его вещественный и смысловой мир. Хотя такие дети относительно свободны от неуверенности, порожденной чувством вины, они беззащитны против безымянного страха потерять индивидуальность, оказаться раздавленными животными инстинктами ярости и желания.
    Аватара пользователя
    remka

     
    Сообщения: 2477
    Зарегистрирован: Чт апр 10, 2008 10:43 am
    Откуда: Germany, Hildesheim

    Re: ЭДИТ КРАМЕР - ИСКУССТВОТЕРАПИЯ

    Сообщение assol » Пн авг 17, 2009 2:36 pm

    ага.. и для меня очень своевременная статья :icon_lol:
    Изображение
    Изображение
    Изображение
    Аватара пользователя
    assol

     
    Сообщения: 1395
    Зарегистрирован: Сб апр 05, 2008 9:32 pm
    Откуда: Хайфа, Израиль

    Re: ЭДИТ КРАМЕР - ИСКУССТВОТЕРАПИЯ

    Сообщение Елена Макарова » Пн авг 17, 2009 3:57 pm

    Юлечка, мне нужно почесть это оригинале, думаю, что все эти недоразумения возникли в результате перевода. Но смысл понятен - предлагаемое ребенку может быть неинтересным, но легко выполнимым, и ребенок по обязанности это выполнит, на другого же, оно может повлиять возбуждающе как всякий процесс без смысла.

    Когда нам удается ослабить зажатость ребенка, мы сразу видим рост его жизненной энергии и снятие депрессии. Когда, наоборот, мы активно участвуем в создании его внутренней структуры - его энергия порабощается, творчесткий процесс не дает наглядного результата.

    Так, наверное, понятней.
    Аватара пользователя
    Елена Макарова

     
    Сообщения: 50612
    Зарегистрирован: Вт апр 08, 2008 2:42 am
    Откуда: Иерусалим-Москва

    Re: ЭДИТ КРАМЕР - ИСКУССТВОТЕРАПИЯ

    Сообщение remka » Пн авг 17, 2009 4:18 pm

    Елена Макарова писал(а):Когда нам удается ослабить зажатость ребенка, мы сразу видим рост его жизненной энергии и снятие депрессии. Когда, наоборот, мы активно участвуем в создании его внутренней структуры - его энергия порабощается, творчесткий процесс не дает наглядного результата.


    Мне очень интересно, как это относится к другим видам деятельности.
    Ведь все ОБУЧЕНИЕ посторено на создании внутренней структуры...
    Абсолютно согласна, что как только убирается зажатость - появляется свободное восприятие...
    Аватара пользователя
    remka

     
    Сообщения: 2477
    Зарегистрирован: Чт апр 10, 2008 10:43 am
    Откуда: Germany, Hildesheim

    Re: ЭДИТ КРАМЕР - ИСКУССТВОТЕРАПИЯ

    Сообщение Елена Макарова » Пн авг 17, 2009 8:39 pm

    Да, но эта структура создается самим ребенком в процессе, взрослые не направляют, но поддерживают.
    Аватара пользователя
    Елена Макарова

     
    Сообщения: 50612
    Зарегистрирован: Вт апр 08, 2008 2:42 am
    Откуда: Иерусалим-Москва

    След.

    Вернуться в О чем говорят детские рисунки



    Кто сейчас на конференции

    Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 4